Иван Швец


"Психоаналитические аспекты депресии"


Депрессия. Рука «чёрной королевы” всё больше распространяет своё влияние на широкие слои населения, чему не в последнюю очередь способствуют современные социально- экономические условия . Депрессия омолаживается- самый возраст искать, творить, любить, но вялая хандра, отсутствие сил и всякого желания, неверие в себя толкает будущее России на поиск свободы в наркотической зависимости, сектантском уединении; бессмысленность существования и безвыходность провоцирует суицидальное поведение. Как опытная актрисса, депрессия одевает маски, гримирует свое безобразное лицо, проявляясь соматическими расстройствами- несчастные безрезультатно обивают пороги врачебных кабинетов, но в многочисленных исследованиях не находят причин страдания. В худшем случае ищут помощи у “псевдопсихологов”- магов, экстрасенсов, способных потенциировать психотические проявления эндогенной депрессии. Так что-же такое депрессия? Аристократическая меланхолия, придающая облик возвышенного страдания, источник творческого прозрения или подавленность, лишающая смысла любые начинания, ограничивающая выбор и толкающая человека, обвинившего себя “во всех смертных” на суицид. Так кто же она, эта “дама в черном”?

Основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд в очерке «Печаль и меланхолия» (1917г.) сравнивает обычную и болезненную реакцию на утрату: «Мы сделаем попытку осветить сущность меланхолии путем сравнения её с нормальным аффектом печали…». Печаль, характеризующаяся утратой интереса к внешнему миру, поглощенностью воспоминаниями об утраченном, сопровождается унынием, плачем, расстройством сна. Печаль рассматривается как психофизиологический компонент скорби, как « процесса восстановления психического равновесия после утраты объекта любви » (Б. Мур, Б. Файн, « Психоаналитические термины и понятия»), имеет тенденцию к постепенному снижению и полному исчезновению болезненного аффекта. В представлении З. Фрейда truer ( печаль, скорбь ) возникает как реакция на потерю любимого человека или утрату связи с идеализируемым объектом, абстрактным понятием ( смерть близкого, разрыв с любимой, потеря свободы и т.д. ) Такие- же внешние причины лежат в основе меланхолии, депрессивной реакции. Чем же отличаются эти процессы?
Подавленность настроения, исчезновения интереса к внешней активности, задержка мыслительной и моторной деятельности при депрессии сопровождается «ухудшением самочувствия, выражающимся в упреках и оскорблениях по собственному адресу и нарастающим до бреда ожидания наказания». Такое нарушение самооценки, как внешнее проявление при депрессии, является основным отличием болезненного расстройства от обычной скорби.
Печаль, направленная на принятие реальной утраты, сопровождается душевной болью и в конечном итоге приводит к освобождению Я от «оков воспоминаний и ожиданий, в которых либидо было связано с объектом». В случае депрессии имела место более идеальная утрата- «меланхолик знает, кого он лишился, но не понимает, что он в нем потерял». При печали индивид воспринимает утрату как лишение части внешнего мира, в то время как депрессивное снижение самооценки, обеднение личности меланхолика подтверждает утрату части себя: «при печали опустел мир, при меланхолии- само Я». Такая внутренняя переработка утраты привязанности отсылает к представлениям о нарциссизме.
В тот период З. Фрейд разделял влечения к самосохранению и сексуальные инстинкты как определяющие психическую жизнь человека. Влечения Я, направленные на сохранение целостности индивида, его становления- индивидуацию, взаимодействуют с сексуальными влечениями для достижения удовлетворения во взаимодействии с другим индивидом. Некоторое количество либидозной энергии, первоначально сконцентрированной в Я, было названо нарциссическим , а нарциссизм- «либидозное дополнение к инстинкту самосохранения»( З. Фрейд – «О нарциссизме», 1914). Первичный нарциссический резервуар либидо в дальнейшем психосексуальном развитии претерпевает перераспределение между Я , объектом и Я- идеалом (прообраз Супер- Эго в будущей метапсихологической модели). Устанавливается некое равновесие между Я- либидо и « объектным либидо » : « Чем больше поглощает одно, тем сильнее истощается другое ». Обращение либидо происходит вокруг Я- идеала : « Отход Я- либидо происходит посредством перемещения на навязанный извне Я- идеал, а удовлетворение придается осуществлением этого идеала ».
Таким образом, самоощущение зависит от равномерного распределения либидо между этими инстанциями : удовлетворения первичного детского нарциссизма, воплощение ощущения всемогущества в Я- идеале, удовольствие от отношений с объектом.
Вторичный нарциссизм складывается из самоотождествления Я с другими людьми- идентификацией с объектом. Выбор объекта по нарциссическому типу подразумевает интериоризацию объекта в структуру Я. Утрата такого объекта ведет к потери части Я и реализации защитного механизма – интроверзии либидо , которое нагружает репрезентацию утраченного объекта : «Невротики способны формировать воображаемые объекты и сохранять с ними эротические отношения…реальные объекты замещаются у них воображаемыми…». Утрата части себя, фиксация на утраченном идеализированном объекте , либидозная нагрузка воображаемого объекта является следствием отождествления с ним : « Любовная связь не должна быть прервана. Такая замена любви к объекту идентификацией образует значительный механизм в нарциссических заболеваниях».
Препятствия, возникающие на пути привязанности к реальному объекту, приводят к нарциссическому регрессу. Так как «отождествление является предварительной ступенью развития и первым амбивалентным в своем выражении способом», идентификация с утраченным лицом приводи к высвобождению вытесненных ранее негативных чувств по отношению к объекту любви, которые обрушиваются на интернализованный объект: «Конфликт между Я и любимым лицом превратился в столкновение между критикой Я и самим измененным благодаря отождествлению Я с утраченным лицом»
Меланхолику приписывает негативные черты утраченного объекта- раннее отрицаемые им качества он обнаруживает у себя : «Таким образом находишь ключ к пониманию картины болезни, открыв в самоупреках упреки по адресу любимого объекта, перенесенного на собственное Я ».
Истоки ненависти к объекту Фрейд находит в столкновении первично- нарциссического Я с реальным объектом : « смысл ненависти выражается в отношении к чужому, приносящему неудовольствие »( З. Фрейд – «Влечения и их судьба», 1915). Позже объект превращается в источник наслаждения, необходимый для самосохранения ребенка, но в то же время остается ненавистным чужим. Кроме неудовлетворенности в любви взрослого индивида, требующего вмешательства влечений Я, ненависть является признаком регресса в анально- садистическую стадию, так что « ненависть приобретает эротический характер и создает нерушимость любовных отношений».
В случае меланхолии конфликт между Я и интернализованным объектом обостряет отношения любви и ненависти; идентификация с утраченным объектом обуславливает интрасубъективное превращение- ненависть обращена на ту часть себя, которая отждествлена с утратой : « Любовная привязанность подверглась двоякой участи- с одной стороны она регрессировала до отождествления, с другой- под влиянием амбивалентного конфликта она опустилась на близкую ему ступень садизма. »
Обращенный на себя садизм превращается в моральный мазохизм меланхолика. Можно предположить, что субъект испытывает бессознательное удовольствие от таких самоистязаний. Это прослеживается в ипохондрической фиксации на проблеме, проявляющейся в « навязчивой сообщительности, находящей удовлетворение в самообнажении ».
Аутоагрессивнуе импульсы меланхолика, гнев, направленный на себя, отражает « потребность в наказании »( З. Фрейд – «Введение в психоанализ»), обусловленную чувством вины, испытываемом в депрессии на сознательном и бессознательном уровне. « Вина- аффективное состояние, чувство собственного ничтожества, вызывающее раскаяние субъекта » ( Ж. Лапланш, Ж. Понталисс, "Психоаналитический словарь»). В метапсихологическом понимании, чувство вины, проявляющееся в депрессии самообвинением и самоуничижением, стремлением к наказанию себя, «есть такое восприятие я, которое приняло критику Сверх- Я » ( З. Фрейд – «Я и Оно», 1923). Процесс интериоризации межсубъективных отношений приводит к расщеплению Я на обвинителя и обвиняемого : « Самоупреки- это упреки объекту любви, обращенные против себя ». Либидо, источником которого является Оно, нагружает идеализированный объект и возбуждает Сверх- Я. Негативная часть объекта сплотилась с Я субъекта, а его позитивная, идеальная часть подливает масло в огонь Сверх- Я , обрушивающегося на ущербное Я массой упреков и притязаний.

В заключении хочу задаться вопросом- какой смысл несет в себе депрессия, возможен ли позитивный опыт такого тяжелого переживания? Смывая наслоения последующих идентификаций, депрессия приближает Я индивида к пониманию требований первичного Я- идеала, вновь переработать опыт идентификации с образом наказующего отца. Десексуализация либидо, обращенного в Я, возрождает разрушительные тенденции Танатоса, наполняющего Сверх- Я. Депрессивная десексуализация отличается от творческой сублимации направленностью цели сексуального влечения- если в первом случае либидо задерживается в Я, то во втором десексуализированная таким- же образом энергия либидо находит выход в реализации творческих усилий. С этой позиции депрессивную задержку можно рассматривать как шаг, предшествующий обращению либидо во- вне: как предварительное удовлетворение творческой страсти, депрессия препятствует реальному воплощению задуманного, диссоциирующий Танатос, лишенный поддержки Эроса, блокирует всякую возможность творческой реализации. В таком случае, в депрессии есть шанс преодолеть себя, наполнить свое Я объединяющим Эросом, обуздать своих «демонов» в творческом акте и преподнести его плоды в искусстве быть самим собой. В условиях погруженности в свои переживания, в состоянии рефлексии, самокопание и наблюдение за собой дает человеку шанс приблизиться к пониманию себя: «Если он в повышенной самокритике изображает себя мелочным, эгоистичным, неискренним, несамостоятельным человеком, то он, пожалуй, довольно близко подошел к самопознанию, и мы только спрашиваем себя, почему нужно сперва заболеть, чтобы понять такую истину?»( З. Фрейд - «Печаль и меланхолия», 1917) Возможность вернуться к «исходной точке», повторить опыт первичной травмы подобна реваншу в шахматах, где никто не знает, чем закончится партия, к тому- же играешь сам с собой. Путь познания нелегок; депрессия открывает глаза на свой истинный облик: разочарованный нарцисс уже не видит в своем отражении прекрасного юношу, но ничтожный «вампир» смотрит на него со дна омута. Депрессия очаровывает одиночеством, выпутаться из которого возможно лишь приняв себя таким, каков ты есть, и во всем своем «великолепии» выйти на встречу с другими- повернуться лицом к людям, открыть свое сердце миру , полюбить человека за то , что он несет в себе ту- же природу, что и ты сам.



другие статьи сотрудников центра:



Сухоребрая Елена "Вопросы субъективности в психоанализе"
Сухоребрая Елена "О сновидениях"
Наджафова Осанна "Психотический дискурс Лакана"
Швец Иван "Миф Интернет. Социокультурные предпосылки развития Интернет – аддикции."
Швец Иван "Воображаемое и осуществление желания в пространстве Интернет."
Швец Иван "Опыт групповой психотерапии в психиатрическом стационаре. Открытая группа."
Четвериков Павел "Психосоматика"
Четвериков Павел "«Некоторые особенности динамики открытой психотерапевтической группы психиатрического профиля»"
Юран Айтен "Образ/взгляд/глаз или психоаналитическая оптика."
Юран Айтен "Размышления у зеркала или пространство и время в психоанализе"
Юран Айтен "От «Зеленого дома» к «Зеленому острову». Заметка о детском психоанализе."


вернуться на Главную